Недавно в университете нам задали такую задачу: написать короткое эссе об экранизации русской классики. Я с радостью занялась этим делом, так и забыв, что когда речь идет о Тихом Доне, мои эссе короткими не бывают. К счастью, добрая преподавательница все прочитала и ошибки поправила. После чего я сделала несколько изменеинй и решила опубликовать эссе здесь. Итак, я представляю вам свою работу о разнице между экранизациями Тихого Дона, разных режиссерских целях и решениях.
*
Тихий Дон—великий роман Михаила Шолохова о любви, войне и смерти на Дону в 1910их и 1920их гг, получивший нобелевскую премию, похожий на греческую эпопею своим огромным масштабом и глубоким смыслом. Естественно, лучшие режиссеры России хотят снять фильмы по этому роману. Четырем удалось это сделать: сначала режиссеру Ольге Преображенской в 1930-ом году (фильм был снят по мотивам первых двух томов романа, так как третий и четвертый еще не вышли), потом трем Сергеям: Герасимову (1957), Бондарчуку (2006) и Урсуляку (2015). Фильм Герасимова состоит из трех длинных серий и представляет собой шедевр советского кино; недавний фильм Урсуляка—сложная человеческая драма, представленная в 14 сериях. Особенность фильма Бондарчука (который состоит из семи серий, кстати) заключается в том, что в нем играют английские актеры, и фильм изначально сняли на английском языке, а потом озвучили для русской аудитории. К каждому фильму можно выбрать одно подходящее прилагательное: советский, английский, постсоветский. Это говорит о том, что эти три режиссера работали в разных условиях и поэтому ставили себе разные задачи. Отличный способ сравнить все версии—сосредоточиться на конце истории, на заключительных моментах каждой экранизации. К сожалению, фильм Преображенской не входит в этот анализ, просто потому что его сюжет рано прерван, но можно посмотреть на кадр из фильма:

Самый интимный контакт между Григорием (Андрей Абрикосов) и Аксиньей (Эмма Цесарская) в немом фильме 30-ого года: обнимка возле коровы . . . какие невинные были фильмы тогда!
*
Сначала, конечно, нужно посмотреть на саму книгу, раз без нее невозможно правильно оценить экранизации. Трагичный конец истории—последний удар, который окончательно ломает жизнь главного героя, Григория Мелехова. Потеряв почти всю семью—маму, папу, брата, жену—он пытается убежать от войны с любовницей Аксиньей. По пути они сталкиваются с красными бойцами, и Аксинья умирает. Потом, в последней главе книги, Шолохов рассказывает о разбитом состоянии героя и его дальнейшей судьбе. Григорий сначала бродит по степи и по лесу, потом попадает к группе дезертиров, живущих в землянке. Он уже явно страдает от посттравматического синдрома. Ему не спится, он не может найти покоя.
«Ему часто снились дети, Аксинья, мать и все остальные близкие, кого уже не было в живых. Вся жизнь Григория была в прошлом, а прошлое казалось недолгим и тяжким сном. «Походить бы ишо раз по родным местам, покрасоваться на детишек, тогда можно бы и помирать», -- часто думал он.»
До того, как Григорий уходит домой, состоятся два разговора, показывающих читателям состояние его души. Сначала к нему приходит бывший товарищ, который остался в белом отряде после ухода Григория. Он рассказывает о войне, предлагает Григорию пойти с ним «легкую жизню шукать». Григорий отказывается. Видимо, «легкая жизня» уже невообразима для него. Потом, когда Григорий решает пойти домой, дезертир ему говорит: «Подождал бы весны. К Первому маю амнистию нам дадут, тогда и разойдемся.» Григорий говорит, что не может ждать. Но (как дезертир, который ходит ночью к семье за хлебом, наверное не подозревает) это не значит, что Григорию не терпится вернуться в прежнюю жизнь с семьей и хозяйством; скорее жизнь для него стала такой болезненной, что он хочет уйти из нее, но до этого еще раз посмотреть на детей, как он мечтает. И поскольку муж его сестры, Михаил Кошевой, обещал арестовать или убить Григория, вероятность, что он погибнет, как только вернется домой, кажется ему высокой.
Конец последнего тома «Тихово Дона» таков: Григорий идет домой по реке, покрытой льдом. Недалеко от родного хутора, он находит открытую воду, и бросает в нее винтовку, патроны и наган, таким образом прощаясь с военной жизнью и (поскольку казак по натуре воин) с жизнью вообще. Потом он идет дальше по улице и видит своего сына. Он зовет мальчика, который не сразу узнает отца. Мальчик рассказывает о том, что его сестра умерла, а тетя Дуняшка (сестра Григория) жива и здорова, и Михаил Кошевой на службе. Григорий не в состоянии говорит, только повторяет слово «сынок». И последние предложения произведения звучат так: «Что ж, вот и сбылось то немногое, о чем бессонными ночами мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына . . . Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром.»
В последней главе романа Григорий—полностью сломанный человек. Казаки воевали за свою землю, свою правду, своих родных и близких; потеряв почти все это, он уже не казак, не боец, не любовник, не защитник, и мало кому нужен. Его прежние роли в жизни уже не подходят ему. Это естественное последствие гражданской войны, которая, как правило, убивает огромное количество невинных людей вместе с солдатами и разрушает имущество. Выживший в такой войне человек живет воспоминаниями о времени, когда он был молодым, сильным и красивым, работал, любил, воспитывал детей. Такие люди в настоящей жизни часто становятся бездомными, преступниками, алкоголиками, и это книга дает читателю шанс понять, откуда это берется, почувствовать горе таких огромных потерь. Но Шолохов, будучи в определенном смысле оптимист и безусловно советский писатель, который должен поддерживать победителя, не может оставить читателя совсем без надежды. И как часто бывает в рассказах Шолохова (напр. в «Судьбе человека» и Донские рассказы «Продкомиссар», «Алешкино сердце», «Шибалково семя» и т.д.) эта надежда принимает форму маленького мальчика, который, предположительно, переживет все трагедии и тяжести военного времени и положит основу новой, счастливой и спокойной жизни. Сын Григория—последняя связь с миром для него, и хотя он почти всю жизнь потерял, он все равно оставит свой след на земле, и горбоносые, диковато-красивые казаки-Мелеховы будут жить в хуторе Татарском как прежде. Можно надеяться, что у сына жизнь будет спокойная, мирная, без войны и страданий.
А как проходят эти события в фильмах? Есть ли всегда такой же смысл, как в тексте Шолохова?
*
Начинаем с экранизации Герасимова, характеризуемой как «советская версия». В этой экранизации, истории с дезертирами полностью отсутствует. Когда Григорий еще сидит у могилы Аксиньи, товарищ подходит к нему, и первый из двух вышеупомянутых разговоров состоится. Григорий со слезами на глазах говорит этому казаку, что идет домой. Важно отметить, что речь не идет об амнистии. Зритель понимает, что Григорий хочет домой, но состояние его внутреннего мира непонятно. То, что в книге Григорий не ждет амнистию, говорит о том, что он идет домой именно навстречу смерти. Без этой информации, момент, когда Григорий бросает оружие в реку, воспринимается по-другому: Григорий устал от войны и потери, и вернется в спокойную жизнь. В фильме Герасимова камера долго смотрит на воду, чтобы зрители видели, как оружие тонет в реке. Это обращает внимание зрителя на то, что война закончилась. В книге не говорилось о других детях в хуторе, но в этом фильме дети играют на улице, и сын Григорий быстро узнает отца и бросается ему на шею. В конце трагичного фильма режиссер решил показать радость и любовь детей; это подражание Шолоховской темы «мальчик-надежда». Разговора о смерти Поли, дочки Григория, нет; Григорий сразу берет сына на руки и идет дальше, домой, под триумфальную музыку. Это самый счастливый конец, что может быть в таком фильме. И создатели фильма выбрали его, чтобы выполнить свою поставленную задачу. Герасимов и его команда хотели показать трагедию войны, но, будучи на стороне победителя, представить некое хеппи-энд. Поскольку нет разговора о Поле и Дуняшке, можно предполагать, что все в живых, то есть у Григория все еще двое детей. В конце «добрых» советских фильмов проблемы часто решаются, и все остаются довольными. В фильме на основе трагичного текста это невозможно, но самые грустные детали все-таки пропущены. Зритель не чувствует полную потерянность Григория, а радуется концу войны и шансу начать с нуля.

Обратите внимание на теплые цвета в этом кадре, когда Григорий (Петр Глебов) обнимает сына - это некий намек на будущее счастье.
*
Видимо, недовольный советскими изменениями финала, Сергей Бондарчук решил придерживаться текста, создавая свой вариант «Тихого Дона». Его экранизацию можно назвать «английской версией», поскольку в ней в основном английские актеры играют. В этой версии какие-либо разговоры после похорон Аксиньи полностью отсутствуют, то есть эта часть текста просто пропущена. Зато после этого все события происходят строго по тексту. Григорий идет по льду на реке Дон. Он бросает оружие в реку, точно так же, как в советской версии; камера даже так же останавливается на плавающих и тонущих патронах. Потом он идет дальше, в хутор. Он обнимает, потом поднимает на руки сына, а тот, как в книге, не узнает его сразу. Разговор из книги, из которого мы узнаем, что Поля мертва и Михаила нет, сохранена. Несмотря на то, что история с дезертирами совсем пропущена, Бондарчук пытается оставить часть нужных эмоций в конце произведения. Он даже включает слова самого Шолохова: Голос за кадром читает последние предложения книги, пока Григорий несет сына домой. В этом фильме, в общем, все очень близко к тексту. Кажется, что Бондарчук поставил себе именно такую задачу—снять фильм по роману «Тихий Дон» максимально близко к тексту. Голос за кадром помогает выполнить данную задачу. При этом чего-то постоянно не хватает. В конце концов, роман это роман, а фильм это фильм. Когда все снято по тексту, фильм выходит не совсем живой, и нарушает главное правило всех видов искусства: показывай, а не рассказывай. Здесь зрители не видят чувства Григория, а слышат о них от голоса за кадром. Может быть Григорий—сломанный, потерянный человек, но этого не видно ни на его лице, ни в его действиях, что реалистично и соответствует тексту, но не способствует полному понятию смысла финала. Отсутствие разговоров в землянке с дезертирами тоже препятствует передаче эмоции в этом плане. Чтобы показать, а не рассказать внутреннее состояние Григория, нужно было бы поменять текст, отойти от него подальше. Но режиссер не хотел это делать, и фильм получился, хотя не плохим, не особо впечатляющим, даже в самом конце.

Бондарчук выбрал более холодные цвета, подчеркивая печаль Григория (Руперт Эверетт).
*
Последняя экранизация «Тихого Дона», которую можно назвать «постсоветской версией», была снята режиссером Сергеем Урсуляком, и является противоположностью английской версии, так как текст оригинального романа почти исчезает в самом конце. Ведь Урсуляк поставил другую задачу для своего фильма. В отличие от Герасимова, ему не нужно было распространять надежду среди усталого от войны населения, и он не хотел снять фильм буквально по тексту. Он решил показать полный объем катастрофы войны, и передать зрителю эмоциональное состояние Григория Мелехова. Чтобы выполнить эту задачу, сначала он сохраняет один разговор из книги—разговор с дезертиром об амнистии. Отказ подождать амнистию уже говорит о том, что Григорий идет домой к своей смерти, без надежды на восстановление жизни. Основная структура последней сцены фильма взята из книги: Григорий идет домой, бросает оружие в воду, пересекает реку. Но кроме этих базовых фактов, сходств с оригинальным сюжетом нет. Однако то, что происходит, вызывает сильные чувства у зрителя. Внимание режиссера, очевидно, было сосредоточено на Григории, на его внутреннем мире. Например, когда он бросает патроны в реку, в отличие от вышеупомянутых версий, камера направлена не на воду, где патроны тонут, а на руку Григория: видно, как он сжимает их в кулаке, потом с силой бросает. Он не просто прощается с военной жизнью, он бьется против нее с последней оставшейся у него силой. Но здесь Григорий бросает не только оружие: в постсоветской версии льда на реке нет, и Григорию предстоит переплыть ее. Поэтому он раздевается до белья. Он подходит, потом подплывает, к родному куреню весь в белом и босиком. Он даже отпускает мешок, который он таскал за собой, и тот плавает по течению реки. Гриша символически оставляет не только войну, но и всю жизнь за собой, возвращаясь домой. Это напоминает библейскую цитату (Иов 1:21): «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь». Гриша возвращается в родной дом сломанный и ожидающий смерти, и в некотором смысле очищенный—без военной формы, искупавшийся в реке, он возвращается в чистое состояние, в котором можно уйти из жизни спокойно. Кстати, цитата из Книги Иова очень подходящая, так как Бог отнял у Иова все, и у Григория тоже.
Но это еще не все, что воздействует на эмоции. Урсуляк добавил новую сцену в фильм, и это словно смертельный удар в сердце зрителя. Когда Григорий плывет, вдруг сцена меняется, появляются поле и яркий, персиковый свет. Гриша, в красивой форме, с шашкой, четырьмя георгиевскими крестами и ухоженными усами, подскакивает на рыжем коне. Он слезает с коня, который сразу же убегает. И Григорий идет вперед по полю. Он потихоньку начинает снимать форму, бросать оружие, и пока он идет, он встречает родных и близких. Сначала он видит маму и папу, потом—погибших товарищей и брата Петра, которые косят траву. Дальше—Аксинья и жена Григория Наталья идут, обе держа за руку девочку, скорее всего мертвую дочь Аксиньи. Перед ними Григорий падает на колени, а они, улыбаясь (и уже не конкурируя друг с другом за его любовь, как при жизни), идут дальше. Даже старая собака к Григорию подбегает, потом убегает за женщинами. Григорий бежит к другому концу поля, где стоит человек с косой. Камера поближе подходит, и зритель узнает этого человека—это австриец, которого Гриша срубил в начале Первой мировой войны, который снился ему потом. Все родные Григория одеты в белом в этой сцене, а один австриец (за исключением самого Григория) в военной форме. Это блестящий сон, с участием всех, по кому Григорий скучает, и наверное ссылка на книгу, так как Шолохов написал, что ему часто снились дети, мать, Аксинья и все остальные. Это и воспоминания, которыми живет Григорий, и мечта о рае, который, возможно, примет его скоро. Присутствие австрица намекает, что Григория простили за военные преступления. На секунду зрителю кажется, что Григорий уже попал в рай, что он тоже станет участником вечной косьбы: австриец дает ему косу, он слегка улыбается и берется за работу. Но в этот же момент вдруг счастливая сцена исчезает, и Григорий выползает из реки. Весь мокрый и трясясь от холода, он подходит к заброшенному куреню. Здесь нет ни сына, ни дочки, ни сестры: в этой версии все потеряно, и он ложится на серую землю. Камера отходит, поворачивает к Дону, и трясущее тело Григория уходит из виду. Хотя этот вариант значительно отличается от текста Шолохова, он отлично выполняет задачу, которую Бондарчук так и не смог выполнить (а может, не хотел): эмоции Григория, трагедии войны, чувство совершенной потерянности, беспомощности и одиночества, передаются без закадрового рассказа. Сцена с погибшими родными и близкими в золотом поле способствует передаче эмоций, напоминая зрителю о всех исчезнувших персонажах и усиливая контраст между яркой, радостной жизнью молодого Григория и его нынешним страданием. И когда Григорий подходит к дому и прикасается к разваленному забору, на лице актера Евгения Ткачука видно что-то похожее на надежду увидеть здесь всю семью, узнать, что война была лишь страшным сном и вернуться по-настоящему домой. А потом—последнее разочарование.

Григорий (Евгений Ткачук) берет косу у австрица (Тимур Любимский) в золотом сне.
Но конечно, создатели постсоветской версии могли бы сделать все так же, но все-таки оставить последнюю надежду в форме сына главного героя. С одной стороны, учитывая отсутствие близнецов Полюшки и Мишатки на золотом поле, зритель может предполагать, что они еще в живых. Но с другой стороны непонятно, настоящий рай ли это золотое поле, или просто сон Григория, в котором присутствуют все, о чьих смертях он уже знает. Так как детей нет в родном курене, возможно, что они тоже умерли. И так, зачем Урсуляк решил отнять у зрителей эту последнюю надежду, которую другие режиссеры оставили для них? Ответ, наверное, заключается в трех факторах. Во-первых, как было сказано выше, изначальная задача его фильма отличается от других. В отличие от самого Шолохова и Герасимова, которые хотели доказать советским читателям и зрителям, что после трагедии может восстановиться жизнь, и Бондарчука, который хотел снять фильм близко к тексту (то есть, фактически, показать все так же, как Шолохов), Урсуляк не хотел поддерживать победителей войны или даже выразить надежду на послевоенную жизнь. Он, скорее всего, поставил себе задачу убедить зрителей в ужасе войны, причем не только войны в общем, но именно гражданской войны при ранней советской власти, и рассказать о том, как казачество как таковое было уничтожено. Во-вторых, эмоциональное воздействие на зрителя просто сильнее, когда надежды вовсе нет. Чтобы донести до современного обеспеченного зрителя настоящую беду войны, иногда нужно бить как можно больнее. В-третьих, что касается именно финала, личное состояние Григория, которое, должно быть, одинаковое во всех версиях, передается зрителю эффективнее с помощью крайне трагичной сцены.

Григорий пришел в разваливающий, когда-то родной дом. Опять (как в фильме Бондарчука) присутствуют темные, холодные цвета.
*
У зрителя после просмотра каждого фильма будут разные эмоции. После советской версии будет чувство тяжелой победы; после английской—легкая тоска; а после новой—голая депрессия. Нельзя сказать, что одна экранизация лучше другой, но они точно совершенно разные, с разными смыслами для зрителей. Но впечатляет одно сходство: на последних кадрах каждого фильма течет великий Дон, вечно равнодушный человеческому страданию вокруг себя. И смысл этой картины у всех одинаковый: река смоет кровь и продолжится дальше. Что бы не было с нами, земля крутится. И при любой войне, потере, трагедии, стоит это помнить.


